Баобабов нет

Тексты песен Владимира Высоцкого: 1975 год.

1960 | 1961 | 1962 | 1963 | 1964 | 1965 | 1966 | 1967 | 1968 | 1969
1970 | 1971 | 1972 | 1973 | 1974 | 1975 | 1976 | 1977 | 1978 | 1979 | 1980

• Баллада о борьбе
• Баллада о вольных стрелках
• Баллада о времени
• Баллада о детстве
• Баллада о коротком счастье
• Баллада о любви
• Баллада о ненависти
• Купола
• Мы взлетали как утки с раскисших полей...
• Песня о погибшем летчике
• Письмо к другу, или Зарисовка о Париже
• Разбойничья песня
• Случай на таможне
• Я был завсегдатаем всех пивных...
• Я еще не в угаре, не втиснулся в роль...

Баллада о борьбе

	Сpедь оплывших свечей и вечеpних молитв,
	Сpедь военных тpофеев и миpных костpов
	Жили книжные дети, не знавшие битв,
	Изнывая от мелких своих катастpоф.

		Детям вечно досаден
			Их возpаст и быт,-
		И дpались мы до ссадин,
			До смеpтных обид.
		Hо одежды латали
			Hам матеpи в сpок,
		Мы же книги глотали,
			Пьянея от стpок.

	Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
	И сосало под ложечкой сладко от фpаз,
	И кpужил наши головы запах боpьбы,
	Со стpаниц пожелтевших слетая на нас.

		И пытались постичь
			Мы, не знавшие войн,
		За воинственный клич
			Пpинимавшие вой,
		Тайну слова "пpиказ",
			Hазначенье гpаниц,
		Смысл атаки и лязг
			Боевых колесниц.

	А в кипящих котлах пpежних боен и смут
	Столько пищи для маленьких наших мозгов!
	Мы на pоли пpедателей, тpусов, иуд
	В детских игpах своих назначали вpагов.

		И злодея следам
			Hе давали остыть,
		И пpекpаснейших дам
			Обещали любить,
		И, дpузей успокоив
			И ближних любя,
		Мы на pоли геpоев
			Вводили себя.

	Только в гpезы нельзя насовсем убежать:
	Кpаткий век у забав - столько боли вокpуг!
	Постаpайся ладони у меpтвых pазжать
	И оpужье пpинять из натpуженных pук.

		Испытай, завладев
			Еще теплым мечом
		И доспехи надев,
			Что почем, что почем!
		Разбеpись, кто ты - тpус
			Иль избpанник судьбы,
		И попpобуй на вкус
			Hастоящей боpьбы.

	И когда pядом pухнет изpаненный дpуг,
	И над пеpвой потеpей ты взвоешь, скоpбя,
	И когда ты без кожи останешься вдpуг
	Оттого, что убили его - не тебя,-

		Ты поймешь, что узнал,
			Отличил, отыскал
		По оскалу забpал:
			Это - смеpти оскал!
		Ложь и зло - погляди,
			Как их лица гpубы!
		И всегда позади -
			Воpонье и гpобы.

	Если, путь пpоpубая отцовским мечом,
	Ты соленые слезы на ус намотал,
	Если в жаpком бою испытал, что почем,-
	Значит, нужные книги ты в детстве читал!

		Если мяса с ножа
			Ты не ел ни куска,
		Если pуки сложа
			Наблюдал свысока,
		И в боpьбу не вступил
			С подлецом, с палачом,-
		Значит, в жизни ты был
			Ни пpи чем, ни пpи чем!

Баллада о вольных стрелках

	Если рыщут за твоею
	Непокорной головой,
	Чтоб петлей худую шею
	Сделать более худой,
	Нет надежнее приюта -
	Скройся в лес, не пропадешь,
	Если продан ты кому-то
	С потрохами ни за грош.

	Бедняки и бедолаги,
	Презирая жизнь слуги,
	И бездомные бродяги,
	У кого одни долги, -
	Все, кто загнан, неприкаян,
	В этот вольный лес бегут,
	Потому что здесь хозяин -
	Славный парень Робин Гуд!

	Здесь с полслова понимают,
	Не боятся острых слов,
	Здесь с почетом принимают
	Оторви-сорви-голов.
	И скрываются до срока
	Даже рыцари в лесах:
	Кто без страха и упрека -
	Тот всегда не при деньгах.

	Знают все оленьи тропы,
	Словно линии руки,
	В прошлом слуги и холопы,
	Ныне - вольные стрелки.
	Здесь того, кто все теряет,
	Защитят и сберегут.
	По лесной стране гуляет
	Славный парень Робин Гуд!

	И живут да поживают,
	Всем запретам вопреки,
	И ничуть не унывают
	Эти вольные стрелки.
	Спят, укрывшись звездным небом,
	Мох под ребра подложив.
	Им, какой бы холод ни был, 
	Жив - и славно, если жив.

	Но вздыхают от разлуки,-
	Где-то дом и клок земли,-
	Да поглаживают луки,
	Чтоб в бою не подвели.
	И стрелков не сыщешь лучших.
	Что же завтра, где их ждут? -
	Скажет лучший в мире лучник,
	Славный парень Робин Гуд!

Баллада о времени

	Замок временем срыт и укутан, укрыт
	В нежный плед из зеленых побегов,
	Но развяжет язык молчаливый гранит -
	И холодное прошлое заговорит
	О походах, боях и победах.

		Время подвиги эти не стерло:
		Оторвать от него верхний пласт
		Или взять его крепче за горло -
		И оно свои тайны отдаст.

		Упадут сто замков и спадут сто оков,
		И сойдут сто потов целой груды веков,-
		И польются легенды из сотен стихов
		Про турниры, осады, про вольных стрелков.

		Ты к знакомым мелодиям ухо готовь
		И гляди понимающим оком,-
		Потому что любовь - это вечно любовь,
		Даже в будущем вашем далеком.

	Звонко лопалась сталь под напором меча,
	Тетива от натуги дымилась,
	Смерть на копьях сидела, утробно урча,
	В грязь валились враги, о пощаде крича,
	Победившим сдаваясь на милость.

		Но не все, оставаясь живыми,
		В доброте сохраняли сердца,
		Защитив свое доброе имя
		От заведомой лжи подлеца.

		Хорошо, если конь закусил удила
		И рука на копье поудобней легла,
		Хорошо, если знаешь - откуда стрела,
		Хуже - если по-подлому, из-за угла.

		Как у вас там с мерзавцеми? Бьют? Поделом!
		Ведьмы вас не пугают шабашем?
		Но не правда ли, зло называется злом
		Даже там - в добром будущем вашем?

	И вовеки веков, и во все времена
	Трус, предатель - всегда презираем,
	Враг есть враг, и война все равно есть война,
	И темница тесна, и свобода одна -
	И всегда на нее уповаем.

		Время эти понятья не стерло,
		Нужно только поднять верхний пласт -
		И дымящейся кровью из горла
		Чувства вечные хлынут на нас.

		Ныне, присно, во веки веков, старина,-
		И цена есть цена, и вина есть вина,
		И всегда хорошо, если честь спасена,
		Если другом надежно прикрыта спина.

		Чистоту, простоту мы у древних берем,
		Саги, сказки - из прошлого тащим,-
		Потому, что добро остается добром -
		В прошлом, будущем и настоящем!

Баллада о детстве

	Час зачатья я помню неточно.
	Значит, память моя однобока.
	Но зачат я был ночью, порочно,
	И явился на свет не до срока.
	Я рождался не в муках, не в злобе,
	Девять месяцев - это не лет.
	Первый срок отбывал я в утробе:
	Ничего там хорошего нет.

	Спасибо вам святители, что плюнули да дунули,
	Что вдруг мои родители зачать меня задумали,
	В те времена укромные, теперь почти былинные,
	Когда срока огромные брели в этапы длинные.
	Их брали в ночь зачатия, а многих даже ранее,
	А вот живет же братия - моя честна компания.

	Ходу, думушки резвые, ходу,
	Слово, строченьки, милые, слово!
	В первый раз получил я свободу
	По указу от тридцать восьмого.
	Знать бы мне, кто так долго мурыжил -
	Отыгрался бы на подлеце,
	Но родился и жил я и выжил,
	Дом на Первой Мещанской в конце.

	Там за стеной, за стеночкою, за перегородочкой
	Соседушка с соседушкою баловались водочкой.
	Все жили вровень, скромно так: система коридорная,
	На тридцать восемь комнаток всего одна уборная.
	Здесь зуб на зуб не попадал, не грела телогреечка.
	Здесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка.

	Не боялась сирены соседка,
	И привыкла к ней мать понемногу.
	И плевал я, здоровый трехлетка,
	На воздушную эту тревогу.
	Да не все то, что сверху от бога -
	И народ зажигалки тушил.
	И, как малая фронту подмога,
	Мой песок и дырявый кувшин.

	И било солнце в три ручья, сквозь дыры крыш просеяно
	На Евдоким Кириллыча и Кисю Моисеевну.
	Она ему: Как сыновья? - Да без вести пропавшие!
	Эх, Киська, мы одна семья, вы тоже пострадавшие.
	Вы тоже пострадавшие, а значит обрусевшие.-
	Мои - без вести павшие, твои - безвинно севшие.

	Я ушел от пеленок и сосок,
	Поживал - не забыт, не заброшен.
	И дразнили меня "недоносок",
	Хоть и был я нормально доношен.
	Маскировку пытался срывать я,
	- Пленных гонят,- чего ж мы дрожим?
	Возвращались отцы наши, братья
	По домам, по своим да чужим.

	У тети Зины кофточка с драконами, да змеями -
	То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.
	Трофейная Япония, трофейная Германия:
	Пришла страна Лимония - сплошная чемодания.
	Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я,
	А из эвакуации толпой валили штатские.

	Осмотрелись они, оклемались,
	Похмелились, потом протрезвели.
	И отплакали те, кто дождались,
	Недождавшиеся отревели.
	Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
	Мы спросили:- зачем? - Он в ответ,
	Мол, коридоры кончаются стенкой,
	А тоннели выводят на свет.

	Пророчество папашино не слушал Витька с корешом:
	Из коридора нашего в тюремный коридор ушел.
	Да он всегда был спорщиком, припрешь к стене - откажется
	Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется.
	Но у отцов свои умы, а что до нас касательно,
	На жизнь засматривались мы вполне самостоятельно.

	Все - от нас до почти годовалых
	Толковищу  вели  до кровянки,
	А в подвалах и полуподвалах
	Ребятишкам хотелось под танки.
	Не досталось им даже по пуле,
	В ремеслухе живи не тужи.
	Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -
	Из напильников сделать ножи.

	Они воткнутся в легкие
	От никотина черные,
	По рукоятки легкие трехцветные наборные.
	Вели дела отменные сопливые острожники.
	На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики.
	Сперва играли в фантики в пристенок с крохоборами,
	И вот ушли романтики из подворотен ворами.

	Было время и были подвалы,
	Было дело и цены снижали.
	И текли, куда надо, каналы
	И в конце, куда надо, впадали.
	Дети бывших старшин да майоров
	До бедовых широт поднялись,
	Потому, что из всех коридоров
	Им казалось сподручнее вниз.

Баллада о коротком счастье

	 Трубят рога: скорей, скорей!-
	 И копошится свита.
	 Душа у ловчих без затей,
	 Из жил воловьих свита.

	 Ну и забава у людей -
	 Убить двух белых лебедей!
	 И стрелы ввысь помчались...
	 У лучников наметан глаз,-
	 А эти лебеди как раз
	 Сегодня повстречались.

	 Она жила под солнцем - там,
	 Где синих звезд без счета,
	 Куда под силу лебедям
	 Высокого полета.

	 Ты воспари - крыла раскинь -
	 В густую трепетную синь.
	 Скользи по божьим склонам,-
	 В такую высь, куда и впредь
	 Возможно будет долететь
	 Лишь ангелам и стонам.

	 Но он и там ее настиг -
	 И счастлив миг единый,-
	 Но может, был тот яркий миг
	 Их песней лебединой...

	 Двум белым ангелам сродни,
	 К земле направились они -
	 Опасная повадка!
	 Из-за кустов, как из-за стен,
	 Следят охотники за тем,
	 Чтоб счастье было кратко.

	 Вот утирают пот со лба
	 Виновники паденья:
	 Сбылась последняя мольба -
	 "Остановись, мгновенье!"

	 Так пелся вечный этот стих
	 В пик лебединой песне их -
	 Счастливцев одночасья:
	 Они упали вниз вдвоем,
	 Так и оставшись на седьмом,
	 На высшем небе счастья.

Баллада о любви

	Когда вода всемирного потопа
	Вернулась вновь в границы берегов,
	Из пены уходящего потока
	На берег тихо выбралась любовь
	И растворилась в воздухе до срока,
	А срока было сорок сороков.

	И чудаки - еще такие есть -
	Вдыхают полной грудью эту смесь.
	И ни наград не ждут, ни наказанья,
	И, думая, что дышат просто так,
	Они внезапно попадают в такт
	Такого же неровного дыханья...

	Только чувству, словно кораблю,
	Долго оставаться на плаву,
	Прежде чем узнать, что "я люблю",-
	То же, что дышу, или живу!

	И вдоволь будет странствий и скитаний,
	Страна Любви - великая страна!
	И с рыцарей своих для испытаний
	Все строже станет спрашивать она.
	Потребует разлук и расстояний,
	Лишит покоя, отдыха и сна...

	Но вспять безумцев не поворотить,
	Они уже согласны заплатить.
	Любой ценой - и жизнью бы рискнули,
	Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
	Волшебную невидимую нить,
	Которую меж ними протянули...

	Свежий ветер избранных пьянил,
	С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
	Потому что, если не любил,
	Значит, и не жил, и не дышал!

	Но многих захлебнувшихся любовью,
	Не докричишься, сколько не зови...
	Им счет ведут молва и пустословье,
	Но этот счет замешан на крови.
	А мы поставим свечи в изголовье
	Погибшим от невиданной любви...

	Их голосам дано сливаться в такт,
	И душам их дано бродить в цветах.
	И вечностью дышать в одно дыханье,
	И встретиться со вздохом на устах
	На хрупких переправах и мостах,
	На узких перекрестках мирозданья...

	Я поля влюбленным постелю,
	Пусть поют во сне и наяву!
	Я дышу - и значит, я люблю!
	Я люблю - и, значит, я живу!

Баллада о ненависти

	Торопись - тощий гриф над страною кружит!
	Лес - обитель твою - по весне навести!
	Слышишь - гулко земля под ногами дрожит?
	Видишь - плотный туман над полями лежит? -
	Это росы вскипают от ненависти!

		Ненависть - в почках набухших томится,
		Ненависть - в нас затаенно бурлит,
		Ненависть - потом сквозь кожу сочится,
		Головы наши палит!

	Погляди - что за рыжие пятна в реке,-
	Зло решило порядок в стране навести.
	Рукоятки мечей холодеют в руке,
	И отчаянье бьется, как птица, в виске,
	И заходится сердце от ненависти!

		Ненависть - юным уродует лица,
		Ненависть - просится из берегов,
		Ненависть - жаждет и хочет напиться
		Черною кровью врагов!

	Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,
	Но не злоба нас будет из плена вести.
	Не слепая, не черная ненависть в нас,-
	Свежий ветер нам высушит слезы у глаз
	Справедливой и подлинной ненависти!

		Ненависть - пей, переполнена чаша!
		Ненависть - требует выхода, ждет.
		Но благородная ненависть наша
		Рядом с любовью живет!

Купола

	Как засмотрится мне нынче, как задышится?
	Воздух крут перед грозой, крут да вязок.
	Что споется мне сегодня, что услышится?
	Птицы вещие поют - да все из сказок.

	Птица Сирин мне радостно скалится -
	Веселит, зазывает из гнезд,
	А напротив - тоскует-печалится,
	Травит душу чудной Алконост.

		Словно семь заветных струн
		Зазвенели в свой черед -
		Это птица Гамаюн
		Надежду подает!

	В синем небе, колокольнями проколотом,-
	Медный колокол, медный колокол -
	То ль возрадовался, то ли осерчал...
	Купола в России кроют чистым золотом -
	Чтобы чаще Господь замечал.

	Я стою, как перед вечною загадкою,
	Пред великою да сказочной страною -
	Перед солоно - да горько-кисло-сладкою,
	Голубою, родниковою, ржаною.

	Грязью чавкая жирной да ржавою,
	Вязнут лошади по стремена,
	Но влекут меня сонной державою,
	Что раскисла, опухла от сна.

		Словно семь богатых лун
		На пути моем встает -
		То птица Гамаюн
		Надежду подает!

	Душу, сбитую утратами да тратами,
	Душу, стертую перекатами,-
	Если до крови лоскут истончал,-
	Залатаю золотыми я заплатами -
	Чтобы чаще Господь замечал!

Мы взлетали как утки с раскисших полей...

	...Мы взлетали как утки с раскисших полей:
	Двадцать вылетов в сутки - куда веселей!
	Мы смеялись, с парилкой туман перепутав.
	И в простор набивались мы до тесноты,-
	Облака надрывались, рвались в лоскуты,
	Пули шили из них купола парашютов.

	Возвращались тайком - без приборов, впотьмах,
	И с радистом-стрелком, что повис на ремнях.
	В фюзеляже пробоины, в плоскости - дырки.
	И по коже - озноб; и заклинен штурвал,-
	И дрожал он, и дробь по рукам отбивал -
	Как во время опасного номера в цирке.

	До сих пор это нервы щекочет,-
	Но садились мы, набок кренясь.
	Нам казалось - машина не хочет
	И не может работать на нас.

	Завтра мне и машине в одну дуть дуду
	В аварийном режиме у всех на виду,-
	Ты мне нож напоследок не всаживай в шею!
	Будет взлет - будет пища: придется вдвоем
	Нам садиться, дружище, на аэродром -
	Потому что я бросить тебя не посмею.

	Правда, шит я не лыком и чую чутьем
	В однокрылом двуликом партнере моем
	Игрока, что пока все намеренья прячет.
	Но плевать я хотел на обузу примет:
	У него есть предел - у меня его нет,-
	Поглядим, кто из нас запоет - кто заплачет!

	Если будет полет этот прожит -
	Нас обоих не спишут в запас.
	Кто сказал, что машина не может
	И не хочет работать на нас?!

Песня о погибшем летчике

	Всю войну под завязку я все к дому тянулся,
	И хотя горячился, воевал делово.
	Ну а он торопился, как-то раз не пригнулся,-
	И в войне взад-вперед обернулся, за два года - всего ничего!

	Не слыхать его пульса с сорок третьей весны,
	Ну а я окунулся в довоенные сны.
	И гляжу я, дурея, но дышу тяжело...
	Он был лучше, добрее, ну а мне повезло.

	Я за пазухой не жил, не пил с господом чая,
	Я ни в тыл не стремился, ни судьбе под подол,
	Но мне женщины молча намекали, встречая:
	Если б ты там навеки остался, может, мой бы обратно пришел.

	Для меня не загадка их печальный вопрос -
	Мне ведь тоже не сладко, что у них не сбылось.
	Мне ответ подвернулся: "Извините, что цел!
	Я случайно вернулся, вернулся, ну а ваш не сумел".

	Он кричал напоследок, в самолете сгорая:
	- Ты живи, ты дотянешь! - доносилось сквозь гул.
	Мы летали под богом, возле самого рая -
	Он поднялся чуть выше и сел там, ну а я до земли дотянул.

	Встретил летчика сухо райский аэродром.
	Он садился на брюхо, но не ползал на нем,
	Он уснул - не проснулся, он запел - не допел,
	Так что я вот вернулся, ну а он не сумел.

	Я кругом и навечно виноват перед теми,
	С кем сегодня встречаться я почел бы за честь.
	И хотя мы живыми до конца долетели,
	Жжет нас память и мучает совесть - у кого? У кого она есть.

	Кто-то скупо и четко отсчитал нам часы
	Нашей жизни короткой, как бетон полосы.
	И на ней - кто разбился, кто - взлетел навсегда...
	Ну а я приземлился, а я приземлился - вот какая беда.

Письмо к другу, или Зарисовка о Париже

	Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу -
	И то, что слышу, и то, что вижу,-
	Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку:
	Когда состарюсь - издам книжонку.

		Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже
		Нужны - как в бане пассатижи.

	Все эмигранты тут второго поколенья -
	От них сплошные недоразуменья:
	Они все путают - и имя, и названья,-
	И ты бы, Ваня, у них выл - "Ванья".

		А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже
		Нужны - как в русской бане лыжи!

	Я сам завел с француженкою шашни,
	Мои друзья теперь - и Пьер, и Жан.
	Уже плевал я с Эйфелевой башни
	На головы беспечных парижан!

	Проникновенье наше по планете
	Особенно заметно вдалеке:
	В общественном парижском туалете
	Есть надписи на русском языке!

Разбойничья песня

	Как во смутной волости,
	Лютой, злой губернии
	Выпадали молодцу
	Все шипы да тернии.
	Он обиды зачерпнул, зачерпнул
	Полные пригоршни,
	Ну, а горя, что хлебнул,-
	Не бывает горше.

		Пей отраву, хоть залейся!
		Благо, денег не берут.
		Сколь веревочка ни вейся,
		Все равно совьешься в кнут!

	Гонит неудачников 
	По миру с котомкою.
	Жизнь течет меж пальчиков
	Паутинкой тонкою.
	А которых повело, повлекло
	По лихой дороге -
	Тех ветрами сволокло
	Прямиком в остроги.

		Тут на милость не надейся -
		Стиснуть зубы, да терпеть!
		Сколь веревочка ни вейся -
		Все равно совьешься в плеть!

	Ах, лихая сторона,
	Сколь в тебе ни рыскаю,
	Лобным местом ты красна
	Да веревкой склизкою...
	А повешенным сам дьявол-сатана
	Голы пятки лижет.
	Смех, досада, мать честна!-
	Ни пожить, ни выжить!

		Ты не вой, не плачь, а смейся -
		Слез-то нынче не простят.
		Сколь веревочка ни вейся,
		Все равно укоротят!

	Ночью думы муторней.
	Плотники не мешкают.
	Не успеть к заутрене -
	Больно рано вешают.
	Ты об этом не жалей, не жалей,-
	Что тебе отсрочка!
	А на веревочке твоей
	Нет ни узелочка.

		Лучше ляг да обогрейся -
		Я, мол, казни не просплю...
		Сколь веревочка ни вейся -
		А совьешься ты в петлю!

Случай на таможне

	На Шере-
		метьево
	В ноябре
		третьего -
	Метеоусловия не те,-
	Я стою встревоженный,
	Бледный, но ухоженный,
	На досмотр таможенный в хвосте.

	Стоял сначала - чтоб не нарываться:
	Я сам спиртного лишку загрузил,-
	А впереди шмонали уругвайца,
	Который контрабанду провозил.

	Крест на груди в густой шерсти,-
	Толпа как хором ахнет:
	"За ноги надо потрясти,-
	Глядишь - оно и звякнет!"

	И точно: ниже живота -
	Смешно, да не до смеха -
	Висели два литых креста
	Пятнадцатого века.

	Ох, как он
		сетовал:
	Где закон -
		нету, мол!
	Я могу, мол, опоздать на рейс!..
	Но Христа распятого
	В половине пятого
	Не пустили в Буэнос-Айрес.

	Мы все-таки мудреем год от года -
	Распятья нам самим теперь нужны,-
	Они - богатство нашего народа,
	Хотя и - пережиток старины.

	А раньше мы во все края -
	И надо и не надо -
	Дарили лики, жития,-
	В окладе, без оклада...

	Из пыльных ящиков косясь
	Безропотно, устало,-
	Искусство древнее от нас,
	Бывало, и - сплывало.

	Доктор зуб
		высверлил
	Хоть слезу
		мистер лил,
	Но таможенник вынул из дупла,
	Чуть поддев лопатою,-
	Мраморную статую -
	Целенькую, только без весла.

	Общупали заморского барыгу,
	Который подозрительно притих,-
	И сразу же нашли в кармане фигу,
	А в фиге - вместо косточки - триптих.

	"Зачем вам складень, пассажир?-
	Купили бы за трешку
	В "Березке" русский сувенир -
	Гармонь или матрешку!"

	"Мир-дружба! Прекратить огонь!"-
	Попер он как на кассу,
	Козе - баян, попу - гармонь,
	Икону - папуасу!

	Тяжело
		с истыми
	Контрабан-
		дистами!
	Этот, что статуи был лишен,-
	Малый с подковыркою,-
	Цыкнул зубом с дыркою,
	Сплюнул - и уехал в Вашингтон.

	Как хорошо, что бдительнее стало,-
	Таможня ищет ценный капитал -
	Чтоб золотинки с нимба не упало,
	Чтобы гвоздок с распятья не пропал!

	Таскают - кто иконостас,
	Кто - крестик, кто - иконку,-
	Так веру в Господа от нас
	Увозят потихоньку.

	И на поездки в далеко -
	Навек, бесповоротно -
	Угодники идут легко,
	Пророки - неохотно.

	Реки лью
		потные!
	Весь я тут,
		вот он я -
	Слабый для таможни интерес,-
	Правда, возле щиколот
	Синий крестик выколот,-
	Но я скажу, что это - Красный Крест.

	Один мулла триптих запрятал в книги,-
	Да, контрабанда - это ремесло!
	Я пальцы сжал в кармане в виде фиги -
	На всякий случай - чтобы пронесло.

	Арабы нынче - ну и ну!-
	Европу поприжали, -
	Мы в Шестидневную войну
	Их очень поддержали.

	Они к нам ездят неспроста -
	Задумайтесь об этом!-
	Увозят нашего Христа
	На встречу с Магометом.

	...Я пока
		здесь еще,
	Здесь мое
		детище, -
	Все мое - и дело, и родня!
	Лики - как товарищи -
	Смотрят понимающе
	С почерневших досок на меня.

	Сейчас, как в вытрезвителе ханыгу,
	Разденут - стыд и срам - при всех святых,-
	Найдут в мозгу туман, в кармане фигу,
	Крест на ноге - и кликнут понятых!

	Я крест сцарапывал, кляня
	Судьбу, себя - все вкупе,-
	Но тут вступился за меня
	Ответственный по группе.

	Сказал он тихо, делово -
	Такого не обшаришь:
	Мол, вы не трогайте его,
	Мол, кроме водки - ничего,-
	Проверенный товарищ!
			1974-1975 гг
			

Я был завсегдатаем всех пивных...

	Я был завсегдатаем всех пивных -
	Меня не приглашали на банкеты:
	Я там горчицу вмазывал в паркеты,
	Гасил окурки в рыбных заливных
	И слезы лил в пожарские котлеты.

	Я не был тверд, но не был мягкотел,-
	Семья прожить хотела без урода:
	В ней все - кто от сохи, кто из народа,-
	И покатился я и полетел
	По жизни - от привода до привода.

	А в общем - что - иду - нормальный ход,
	Ногам легко, свободен путь и руки,-
	Типичный люмпен, если по науке,
	А по уму - обычный обормот,
	Нигде никем не взятый на поруки.

	Недавно опочили старики -
	Большевики с двенадцатого года,-
	Уж так подтасовалася колода:
	Они - во гроб, я - вышел в вожаки,-
	Как выходец из нашего народа!

	У нас отцы - кто дуб, кто вяз, кто кедр,-
	Охотно мы вставляем их в анкетки.
	И много нас, и хватки мы, и метки,-
	Мы бдим, едим, других растим из недр,
	Предельно сокращая пятилетки.

	Я мажу джем на черную икру,
	Маячат мне и близости и дали,-
	На жиже,- не на гуще мне гадали,-
	Я из народа вышел поутру -
	И не вернусь, хоть мне и предлагали.
				1974-1975 гг
			

Я еще не в угаре, не втиснулся в роль...

	Я еще не в угаре,
		не втиснулся в роль.
	Как узнаешь в ангаре,
		кто - раб, кто - король,
	Кто сильней, кто слабей, кто плохой, кто хороший,
	Кто кого допечет,
		допытает, дожмет:
	Летуна самолет
		или наоборот? -
	На земле притворилась машина - святошей.

	Завтра я испытаю
		судьбу, а пока -
	Я машине ласкаю
		крутые бока.
	На земле мы равны, но равны ли в полете?
	Под рукою, не скрою,
		ко мне холодок,-
	Я иллюзий не строю -
		я старый ездок:
	Самолет - необъезженный дьявол во плоти.

		Знаю, утро мне силы утроит,
		Ну а конь мой - хорош и сейчас,-
		Вот решает он: стоит - не стоит
		Из-под палки работать на нас.

	Ты же мне с чертежей,
		как с пеленок, знаком,
	Ты не знал виражей -
		шел и шел прямиком,
	Плыл под грифом "Секретно" по волнам науки.
	Генеральный конструктор
		тебе потакал -
	И отбился от рук ты
		в КБ, в ОТК,-
	Но сегодня попал к испытателю в руки!

	Здесь возьмутся покруче,-
		придется теперь
	Расплатиться, и лучше -
		без лишних потерь:
	В нашем деле потери не очень приятны.
	Ты свое отгулял
		до последней черты,
	Но и я попетлял
		на таких вот, как ты,-
	Так что грех нам обоим идти на попятный.

		Иногда недоверие точит:
		Вдруг не все мне машина отдаст,
		Вдруг она засбоит, не захочет
		Из-под палки работать на нас!